Where nightmares are the best part of my day

- Это просто осень, - грустно улыбается тсантса, глядя на выбирающихся из могил мертвецов. Одни уже выкарабкались и помогают застрявшим; другие сгребают сухие листья и жгут костры, чтобы согреться; третьи бренчат на гитарках и поют, чтобы их безделье не слишком бросалось в глазницы остальным.

- Это просто осень, - я лежу в сугробе листьев и жду, что меня не заметят. Не страшно и если заметят: уже сейчас, с головой в листве, я в полной мере ощущаю, что горю и без огня. И даже лучше горю, мной можно греть заблудших путников, во мне можно сжигать неудачные рукописи, я сожгу всё и попрошу добавки. Я сожгу всё, чтобы ничего, ничего, ничего не досталось дождю.

Это просто осень.

Backworld

Дождь мелкими гильзами хлещет по стеклам таверны. Можно было бы даже подумать, что никто не захочет идти через насыпь, огибая болото, мимо расплодившихся после урагана мухоморов и цветов-людоедов, так как главную дорогу размыло. Но сегодня утром на пороге появился бородатый мужчина, представившийся Джозефом Буденхользером. Тсантса радостно крякнула, зомби закивали и, отодвинув в сторону истерзанную чьими-то когтями наружную дверь (да, да, её придется заменить), впустили музыканта в Заведеньице.

Doi

Если кто-то в середине сентября еще продолжает провожать лето, то you are welcome. 

Эта музыка менее агрессивна и навязчива, чем привычный пост-рок, она просто вовлекает тебя в себя - сначала ты в ней по колено, потом по пояс, потом по шею, потом ты погрузился в неё с головой и уже не замечаешь, что она звучит откуда-то извне. Она незаметно проскальзывает через уши в черепную коробку и на целых шесть минут завладевает сознанием. Короче говоря, кусочек теплого, послеполуденного лета в таверне, пережившей ураган. Послушать и забыть.

This killing emptiness

Несколько дней мы ничего не слушали, потому что из-за урагана было слишком шумно. Потом мы ничего не слушали, потому что наслаждались тишиной. Потом ничего не слушали, потому что к нам никто не приезжал. Теперь слушаем, но осторожно. Мало ли.

It's easy to do

Так, ураган, судя по всему, закончился - по крайней мере, на крыльце, куда я выполз забрать забытый мобильник, уже тихо. Я не знаю, где мы - ни одной из соседних деревен не видно. Мы в таверне, да, мы в таверне, теперь это универсальный ответ, которым мы будем успокаивать застрявших у нас посетителей и не могущих добраться до нас музыкантов.
Что касается нижеследующей песни - она прикреплена лишь потому, что ну должно же было это когда-нибудь прозвучать в стенах Заведеньица!

You are the griddle, I am the meat

И да, попугай, истосковавшийся за всё это время по общению с пернатыми сотоварищами, особенно женского пола, воспринял засунутую к нему в клетку курицу, как знак свыше и даже мысленно (первый раз в жизни!) поблагодарил своего Птичьего Бога. Сначала он помог ей, крайне неуклюжей и робкой, удобно устроиться на жердочке, а потом галантно вмял даму в железные прутья клетки, так как места им все-таки маловато. Затем попугай, окрыленный надеждой и подмигиваниями бармена, решил завязать светскую беседу и принялся рассказывать курице о скверной погоде и нуар-фолке, о дураках-зомби, о поваре, который, как он выразился, у него на побегушках, и о концертах, которые с завидной регулярностью проходят в таверне. Курица старалась быть вежливой, смотрела непонимающим тупым взглядом и кокетливо хихикала, а через 15 минут попугаевых россказней о душевных мытарствах маленькой черной птички, она не выдержала и бросилась поддерживать беседу. Вперившись в попугая стеклянным взглядом, курица громко и сварливо кудахтала о своих соседках-наседках, скандалах и сплетнях деревенского хлева, и о том, что её прямо перед ураганом бросил с двенадцатью свежими яйцами петух-подлец.

Попугай терпел.

A place where you feel safe

Привет сентябрь - привет макабр! Потолок в нашем убежище иногда пророчествует и транслирует то, что происходит на поверхности - и зрелище это не для слабонервных. Внезапно лампочки начинают судорожно мигать, белки принимаются чихать и приостанавливают свой перпетуум мобиле. Неясный молочный свет начинает клубится под потолком, потом медленно расползается в стороны и открывает глубокую и темную перспективу злого осеннего неба, вставшего на сторону разрушительного урагана. Дождь стоит стеной, ветер, как заправский стоматолог, вырывает с корнем деревья, кружит в грязно-сером месиве воронок непредусмотрительных крестьян, которые не успели найти укрытие. Мимо пролетают чьи-то дома, ржавые велосипеды, вилы, грабли, испуганные фикусы в горшках... Картина жуткая, но завораживающая. Однако, белки не придуманы для того, чтобы стоять на месте, поэтому отчихавшись, они начинают экстренно перебирать лапками, лампочки загораются ярче прежнего, а потолок принимает своей обычный вид, будто очнувшись от дремы: "А? Что-то случилось? Я что-то сказал?!..." 

Здесь у нас тепло и внезапно появилось время. И раз уж свежих музыкальных тел пока не предвидится из-за стихийного бедствия, стряхиваю пыль с очень раритетной вещицы, забытой, наверное, всеми, кроме меня.

Come closer, come closer still

Подвинь свои окорочка, дружище, еще чуть-чуть, еще капельку, воооот, хорош. Места мало, никто не спорит (для любителей поспорить есть дверь наружу, навстречу чудным апокалиптическим картинам: ураган зверствует со вкусом и знанием дела), приходится жертвовать удобствами. Даже к попугаю в клетку запихнули соседскую курицу. Зато здесь сухо и даже электричество есть (привет безумным белкам). Делать нечего, продолжаем смотреть и слушать раритетные записи из архивов Заведеньица - благо все они тут, внизу. На этот раз крутим Стук Бамбука в 11 Часов, таинственный проект эпохи перестройки и гласности. Снаружи доносится шум урагана, чьи-то крики и разноголосое кваканье, но нам они не мешают совершенно.

Get away from the pain

На таверну движется первый за довольно долгое время ураган, и движется так стремительно, что ему и имя-то придумать не успели, спорят и выбирают между Челси и Розмари. Но ураган приближается стремительно, и вот уже в деревне, которую мы собирались жечь, жечь стало нечего. Ураган бушует. Грозовые раскаты и серое небо, оборванные телефонные провода и тревожные известия. Нашлась пропавшая деревенская девочка: нашлась, свалившись с неба на соседскую ведьму, старую уважаемую даму, которую и без того четырежды сжигали и один раз, разнообразия ради, обезглавили. Ведьму мы приютили и выхаживаем как можем, она строит планы мести и сыпет ужаснейшими проклятьями, которые, срываясь с ее языка, падают на пол таверны и с шипением прожигают в нем дыры.

Но нам не до ведьмы. Ураган совсем близко, поэтому нам приходится пережидать его в убежище. Здесь сыро и почти безопасно, пугает лишь зловещая улыбка инфернального лифтера, во власти которого мы сейчас находимся. Делать нечего: пересматриваем старые архивные записи и думаем о бренности бытия и безграничной занудности небытия.

And I just don't know what to do

Приходил странный человек, но до таверны не дошёл, дошёл до мухомора и принялся жадно сколупывать со шляпки белые точки. Мы прогнали его было, а потом осознали свою ошибку, привели обратно, умыли, и он оказался музыкантом (хотя и отнекивался поначалу). Так что сегодня у нас в кои-то веки будет вечер без гитар, банджо и скрипки.

Out of context

Иногда я забываю, что прихожу в таверну не отдыхать, а работать. Или даже не так: иногда я понимаю, что прихожу в таверну не работать, а отдыхать. И чем реже я здесь появляюсь, тем понятнее это становится. Зомби на фэйсконтроле всё чаще не узнают меня, а один раз чуть не напали. Обошлось, конечно, но желание выскрести кому-нибудь черепную коробку десертной ложечкой осталось.
Впрочем, это ерунда. Сегодня я здесь, и близнецы-бармены уже успели рассказать мне почти все новости, а я уже успел их забыть. Слушаем незнакомца по имени Carl Hauck и расслабляемся душой и тушкой.

Beauty of decay

Таверну начинает заметать сухими листьями, небо становится мутным и тяжелым, пауки объединяются в коалиции и предпринимают попытки поселиться на кухне, чем доводят повара до конвульсий; попугай замкнулся в себе, а вот зомби чувствуют себя лучше некуда. 

In The Poison Apple играет сегодня... хотя как это можно играть? Звучит (вот!) достаточно спорный, экспериментальный и монотонный дарк эмбиент, который иллюстрирует путь среднестатистического молодого и в меру депрессивного мутанта из мыслей о табуреточке в мысли о мировом господстве. Это что-то железное, ржавое, окислительное и бодряще-холодное. 

Osen' opyat' nadevaetsa s rukavov

It's so nice

to wake up in the morning
all alone
and not have to tell somebody
you love them
when you don't love them
any more.

-Richard Brautigan

Gone with the sin

Нерадивые родители-мазохисты отвели девочку в лес повторно. А чтобы покончить с прелестным созданием наверняка, завели её так глубоко в чащу, что сами не смогли найти дорогу обратно. Трупы их были найдены у реки, которая высасывает души приникших к ней утолить жажду.

Девочку искали долго, но пока не нашли ни единого следа.

Spokoinoi nochi malyshi

Здравствуйте, девочки и мальчики. Усталые игрушки мирно спят, а мы не спим, мы тихонько пьём в подсобке по случаю моего приезда (у барной стойки нельзя, там могут подслушивать) и обсуждаем план дальнейших действий. Пока что лучшим планом остаётся самый простой и надёжный - сжечь деревню ко всем святым, а на пепелище пляски устроить. Но у кого же мы будем выпивкой закупаться? Правильно, у крестьян из другой деревни!

А теперь? А теперь мультфииииииииииильм.



До скорых встреч, девочки и мальчики. Приятных вам снов.