У меня в руках корзина, полная
мертвых ос и сухих цветов, пахнет медом и мокрой древесной корой, янтарем увиты
мои запястья. В таверне тихо, сонно и мерцающая пыль висит в воздухе вперемешку
со спящими эльфийскими младенцами, которые не больше наперстка. Они сложили свои
тонкие перламутровые крылья, будто укрылись шелком в колыбели, они помещаются в
мою ладонь, и я могу видеть фиолетовые жилки сквозь их тонкую кожу.
Перевернутые стулья как
вывернутые ребра; ряды пустых бутылок, наполненных песком, ряды виниловых
пластинок, сложенных в большие деревянные коробки, на которых написано «Хрупкое»
и «Титаник».
Тишина как саундтрек паузы: это
ветер или храп бармена из кухни?
Я поднимаюсь на стул и смотрю
на спящее лицо тсантсы. Я начинаю расчесывать ее редкую жесткую челку, которая
торчит пучком - соль с перцем на стоге сена.
Она приоткрывает один глаз,
затем другой, моргает и неожиданно звонко крякает.
На кухне что-то железное смачно
падает и катится.
Слышен нарастающий шорох.
Дверь, открываясь, скрипит.
